стр. 1  2  3  4  5  6  7  ...  9  10  11  12  13  14  15

Французский язык, кто понимает, похож на густое непрозрачное облако любви и свободы, из которого торчат, будто шпили зданий, все эти апострофы, аксенты, тремы и седильки, и странные глаголы в одну букву, и странные местоимения в пять слов через черточку, и человек, хорошо с этим языком знакомый, может шагать по этим шпилям, как по небу, и на других посматривать с недоумением.

Бестрепетнов увлекся.

Он до полудня гонял по своей глотке грассирующих французских лошадок и не успел оглянуться, как одолел половину вводно-фонетического курса, после чего съел персик и возгордился.

Тексты в учебнике были почему-то только двух типов и чередовались из урока в урок. В четных уроках давался текст под названием "Мон пер травай алюзин", что означало "Мой папа работает на заводе". В нечетных уроках было "А ля лесон дё франсэ", то есть "На уроке французского языка". Изредка возникали, правда, дополнительные тексты на тему "Ма шамбр" - "Моя комната", или - "Ля шамбр дё Мари". Но разнообразие было иллюзорным, поскольку со второй строчки сообщалось, что хозяин "ма шамбр" "травай алюзин", а Мари не вылезает с "лесон дё франсэ", и папа её, конечно же, "травай алюзин".

Какой там к черту "алюзин", когда пляж, и солнце, и вокруг обнаженное прекрасное человечество!

Смешно!

- Лё фрер, - декламирует Бестрепетнов. - Лё пер, ля мер дё Пьер, ля сэр...

- Сёр.

- Чего?

- Сёр, а не сэр. Давай дальше.

- Что давай дальше! - Бестрепетнов перевернулся на спину, закрыл глаза и закурил. - Дальше ясно что. И думать нечего. Конечно же, "травай алюзин". Что они так тащатся от своего проклятого алюзина? Или Францию до того разъела безработица, что француз наяву бредит своим алюзином?..

- Покапризничай у меня. Выгоню из техникума. Пойдешь, к чертовой матери, в ПТУ...

- Эй! Эй! Учителки так не выражаются! Разве на педсовете...

- Что, права будем качать? или язык учить французский?

- Где французский язык? Это - французский язык? В этом учебнике - французский язык? Никакой это не французский язык. Это некая его адаптация к нашим условиям содержания. Русский вариант. Товарищ... как его?.. товарищ Золотницкая нам, пардоне... как там?.. муа, нам нахально врет.

- Учебник как учебник, - обиделась Лена за любимый французский.

- Вот! Вот он, профессиональный подход! Скажи на милость, что можно выучить по такому учебнику? Ничего. Потому что в руки его брать - противно. Табуны прилежных мальчиков, все учатся на филфаке, умываются и друзей имеют... Тьфу! Всякому школьнику известно, что французский язык изучается в постели, немецкий - на войне, английский - за компьютером и так далее. Нет - из века в век пишут одну и ту же белиберду: "мон пер травай алюзин" и все тут!

- Не поняла, что ты предлагаешь - постельный учебник написать?

- Да не постельный! А игровой. Есть, конечно, люди, которых не колышет, какой учебник. Они готовы хоть по газете "Хьюманите" французский язык изучить. Только за то, что им Бельмондо разговаривал. Но много ли таких? Сучьи единицы. То есть, сущие единицы, я оговорился. А с остальными-то что делать? Остальных нужно вовлекать. Диктовать словарь только на подкорку. Или еще что-нибудь этакое придумать.

- Знаешь китайскую поговорку?

- Какую?

- "Можно загнать лошадь в воду, но нельзя заставить ее эту воду пить..."

- Вранье. Подсласти воду - она и выпьет.

- А зачем? - оскорбленно спросила Лена.

- Что зачем?

- Воду сластить. Если не хочет человек учить язык - пусть оно его и не учит. А если хочет - то, как ты заметил, и по газете "Юманите"...

- Вот он - вечный лозунг всех учителей мира. Пятилетнего ребенка спрашивают: хочешь учить французский язык? Ребенок говорит: не-а. Хочу пойти в хоккей поиграть. Ну, иди, детка, Господь с тобой. В результате: детка в тридцать лет, лежа на нудистском пляже, вместо того, чтобы озираться вокруг и радовать ум и сердце, долбит учебник для техникумов, наверстывает упущенное. Нет, определенно жаль, жаль, что я не филолог. Я бы вам написал. Ох, я бы написал... Правда, на это надо жизнь положить, ну и пусть. Писал бы и писал одно переиздание за другим. Миллионов бы не заработал, но имя бы в веках прославил. А потом отдаленный потомок брал бы в руки мой учебник, и как впивался бы в него с первой страницы, так до последней бы и не отлипал... А к концу глядь - и как-то незаметно выучил весь язык... И дело-то нехитрое. Нужно поставить перед собой такую цель - и осуществить. Неужели во всем вашем инъязе нет человека, который бы мог написать такой учебник?

- Нет, - ответила Лена.

- Извините, что я вам помешал, - раздался сверху голос.

Бестрептенов почувствовал раздражение. Разлепив глаза, он увидел, что от изголовья его ложа в небо поднялись две царственных ноги, увенчанные скипетром и державой, далее шло загорелое туловище, и над всем этим золотились на солнце лёгонькие очёчки Завсегдатая.

Взгляд из-под очёчков был внимателен и строг. Раздражение мигом прошло, и Бестрепетнову стало не по себе. Шевельнулась мысль, что, может, было что неуместное в этом занятии: валяться нагишом на пляже, да и еще трепаться по-французски?.. Может, со стороны это выглядело совсем уже непотребством?.. Может (мелькнула надежда), этот пляжный антигенерал сейчас прогонит их отсюда без права возвращения?..

- Простите, - сказал Завсегдатай. - Вы знаете, что вас фотографируют?

Давешний хулиган?!. Бестрептенов рывком поднялся с полотенца.

- Кто? - свирепо спросил он.

- Вон тот человек.

В тридцати шагах от них суетился на песке гражданин лет шестидесяти с гаком. Редколесье лба его было обрамлено почтенными сединами, которым ветеранские планки подошли бы гораздо более, чем пепельная курчавая поросль помятого старостью голого тела с кривым усохшим концом. Гражданин поспешно запихивал в рюкзак фотоаппарат с огромным объективом и никак не мог с этим справиться, запутавшись трубою в лямочках и завязках. Он упорно не смотрел ни в рюкзак, ни в сторону Бестрепетнова, а, неестественно вывернув шею, отсутствовал взором - чуял, подлец, что пахнет жареным.

Предчувствие его не обмануло.

Завсегдатай, а за ним Бестрепетнов быстрым шагом направились к фотолюбителю. Тот беспомощно повернул к ним свое лицо, все в испарине, и фотоаппарат выпал из его разжавшихся пальцев.

- Вы что это себе позволяете?! - тонким голосом закричал Завсегдатай. - Какого черта?! Люди отдыхать пришли, а он тут фотографирует!.. Ста-а-арый че-ло-век!!! - припечатал он его напоследок.

- Я птичек снимал... - безнадежно чирикнул старик.

- Я тебе покажу птичек!!! - гаркнул Завсегдатай. - Видел я, каких ты птичек снимал! А ну дай сюда пленку!

Лукавый старец предпринял жалкую попытку защитить свой рюкзак от вторжения, но тут же звонко получил по рукам и убрал руки на колени.

- А еще по шее получишь! если будешь руки совать, - пообещал Завсегдатай, копаясь в фотоаппарате.

Фотоаппарат был хороший: "Практика". Старый ты долбоеб, подумал Бестрепетнов без всякой злобы. Сказал бы, что это для Дворца Пионеров. Подрастающее поколение приобщать. Дали бы зеленую улицу. А теперь - извини...

Завсегдатай отколупал, наконец, заднюю крышку. Благородного цвета пленка, как редкостная рыба, сверкнула на солнце и, съежившись, выбросилась на песок.

- Кодак... - пробормотал старик и вдруг взвизгнул: - Не имеете права!..

- Имеем, - сказал Завсегдатай, и каким-то отеческим тоном он это сказал. - Ты вот что, отец. Одевай трусы и вали отсюда. Нам тут такие не нужны.

Старик немедленно надел трусы и покорно начал отворачивать от аппарата объектив.

Уже отойдя от него, Завсегдатай крикнул:

- Если еще раз увижу тебя здесь с фотоаппаратом - будешь со дна моря его вылавливать!

- Не имеете права! - снова пискнул старик.

- Жалуйтесь в Лигу Сексуальных Проблем, - спокойно ответил Завсегдатай.

- Спасибо, друг, - сказал Бестрепетнов.

- Пожалуйста. Я считаю, это надо пресекать.

- Кто спорит.

- Я - Андрей.

- Я - Владимир. А это - Лена.

- Вы что тут все в одиночестве? Приходите к нам чай пить.

- Чай?..

- Да. Там у нас примус.

- Спасибо... Придем.

- Ну привет.

Лена спросила, переворачивая страницу книжки, которую сегодня читала гораздо меньше, чем вчера:

- Получил по заслугам старый хрен?

- Он не старый хрен, - грустно сказал Бестрепетнов.

- Кто же?

- Старый хер. Это наихудшая разновидность старого хрена.

- Поделом ему.

- Да. Хотя... даже жалко его почему-то...

- Вот как? Что ж - и милосердие иногда стучится в сердца... Конечно, их можно понять. Не все же им заседания Госдумы и прочую порнуху смотреть по телевизору долгими зимними вечерами. Ай, ладно! Этот фотографировал фотоаппаратом. А остальные фотографируют глазами. Глянь, с какими подзорными трубами сидят. Капитан Немо о такой не мог и мечтать...

Бестрепетнов посмотрел по сторонам. И в самом деле, многие мужчины, которых на Пляже присутствовало раз примерно в восемь больше, чем женщин, имели в руках огромные полевые бинокли или устрашающие подзорные трубы, в которые внимательно рассматривали бесплатный поголовный стриптиз. Не менее двух третей труб и биноклей было в данный момент направлено в его сторону.

Эх, и куда же несешься ты, матушка Русь?

Ох, на Запад, сынки, ох, на Запад, отвечает матушка Русь. Точно пока не знаю. Посторонись, дай дорогу.

- Пойти, что ли, на Камень понырять?

- Что? надоело заниматься языком?

- Ничуть. Однако, манюэль - это теория, а понырять - как бы практика...

На Камне со вчерашнего дня мало что изменилось. Так же хохочет там Роскошная Женщина, но уже не вчерашняя Наташа, а какая-то другая, ничем не хуже первой. Те же пятеро атлетических мужчин вертятся вокруг нее, и еще двое менее атлетических сидят на краю Камня и беззлобно посматривают по сторонам.

Бестрепетнов еще вчера заметил, что мало кто приплывал на Камень действительно понырять. Большинство околачивалось там просто так. Некоторые садились на Камень и сидели на нем подолгу, будто после песчаных перин их непреодолимо тянуло посидеть на чем-нибудь твердом и неудобном. Некоторые часами торчали в воде, держась руками за края Камня, выставив из воды голову и бросая осторожные взгляды на скульптурную композицию в центре, напоминая индейцев, выжидающих удобный момент для внезапного нападения на врага. Атлетические мужчины почти не отлипали от дежурной РЖ, и только время от времени бросались в воду, не иначе, чтобы остудить взыгравшую плоть, но немедленно выпрыгивали назад на Камень, да так резво, будто их в воде морской черт за щиколотку ухватил.

Вот и Бестрепетнов приплыл на Камень и сел на краю, опустив ноги в теплую воду.

И подумал о том, что никто, должно быть, из присутствующих на Пляже этот Камень не миновал.

Стало быть, это какой-то Обязательный Камень. Если когда-нибудь Пляж объявят Официальным Нудистским Пляжем, так, наверное, именно отсюда торчать в небо флагштоку со знаменем, где будут нарисованы плавки, перечеркнутые красным, или пацифистский знак, или что еще...

Все на свете должно начинаться с Камня.

В том числе и новое мировоззрение человечества.

Эк, куда хватил, сказал внутри него все тот же умный.

Это снять-то подштанники принародно - новое мировоззрение?

Ну, ладно, не мировоззрение, ответил Бестрепетнов. Ладно. Чего к словам-то придираться? Но ведь новое?..

Вот и не новое, возразил умный. Этого нудизма-мудизма во все времена хватало. Еще Ильфопетров про это написал. Недаром они все тут наперебой "Золотого Теленка" цитируют...

Глупости все это, сказал Бестрепетнов. Для одних - новое, для других - старое... Вот однажды, например...

стр. 1  2  3  4  5  6  7  ...  9  10  11  12  13  14  15